Кодака Миёко. В день бомбардировки было 20 лет.
В момент взрыва она находилась в 1,9 км от эпицентра, в квартале Энкобаси-тё. "
Она была в торговом квартале, промывала рис, сидя на земляном полу. Вдруг она увидела ослепительную вспышку. Очнулась она на 3-м этаже соседнего здания.
Хибакуся не были похожи на обычных людей. Невозможно было понять их пол или возраст. Это был ад наяву.
Она страдала от последствий радиации, и стала участницей первой группы истцов по делу об официальном признании заболеваний последствиями атомной бомбардировки. И признание было получено.
Жизнь в Хиросиме
Мой муж служил в Хиросиме, но в апреле его перевели в другую воинскую часть, и он куда-то уехал.
Я спрашивала его, куда он едет, но он и сам не знал. Была полная секретность.
"Я и сам не знаю куда. Мне приказали, вот я и еду. Тебе придётся пожить здесь одной,"" - сказал он."
Мне было страшно. В то время город Курэ не раз бомбили, и я не хотела оставаться одной.
Я закрыла дверь на ключ, и не взяв вещей и ничего не сказав соседке, державшей при доме скобяную лавку, поехала в префектуру Ямагути.
В Ямагути жили младшие сестра и брат матери. Я пробыла у них дней 10.
Домовладелец сказал мне: "Когда бы я ни пришел, тебя нет. А вещи все оставлены"
Соседка, хозяйка скобяной лавки, пожалела меня: "Давай я возьму вещи к себе". И перенесла все мои вещи в свой дом.
"Куда же я теперь пойду с этой рыбой?" - спросила я. "Идти тебе некуда," - сказала она.
"Я поднимусь на второй этаж," - сказала я. Поднялась и ахнула, увидев, что все завалено моими вещами. Это было 1 августа.
Их фамилия была Сэгава. В этом доме со скобяной лавкой жили бабушка, молодой дядя - двоюродный брат моего отца, и его жена Ханако.
У Ханако были дети: 19-летняя Тосиэ, младше меня на год,
еще младше девочка Акко-тян, окончившая женскую гимназию и учившаяся в колледже,
и младше всех 4-летний Тосинобу-тян. Всего 6 человек в семье. Я пробыла у них 6 дней.
6 августа
Раньше кухня не была соединена с комнатой, как теперь. Это было длинное помещением с земляным полом. Там надо было обуваться в гэта.
Бабушка сидела в столовой на татами и ела. Я напротив нее усердно промывала рис водой из-под крана.
"Хорошо тебе, Миёко-сан, легко живется," - сказала бабушка. "А вам отчего-то тяжело?" - спросила я.
Бабушка продолжила: "Рис-то сейчас приходится покупать тайно. Целых 20 иен стоит! Ты поди и не думала об этом"
"Совсем не думала", - помнится, ответила я. А в 8:15 нас ослепила вспышка.
Яркость вспышки не позволяла открыть глаза. Она была ярче молнии.
"Что это?" - с ужасом подумала я. В то же мгновение бабушка вскрикнула: "Тосинобу!" - и выбежала. Только это я ясно помню.
Потом я пришла в себя и огляделась, недоумевая, где же все. В ту пору здания в торговом квартале были трехэтажными и узкими по ширине.
Часто на крышах магазинов устраивали сады. В соседнем здании тоже было три этажа, а на крыше сад.
В результате бомбардировки соседний дом пострадал, и высота его стала примерно в два этажа.
"Ах, вот где я! " - подумала я. Потом посмотрела на свой дом и увидела, что он полностью разрушен. Ведь он был деревянным.
Я спустилась с этого пошатывающегося здания - магазина часов - и вышла на улицу.
"Сначала нужно спасти троих под завалами дома!" - подумала я и стала кричать имя самого маленького: "Тосинобу!"
И он сразу появился! Поразительно, как дети могут выбраться откуда угодно.
"Ах, слава богу! Тосинобу-тян, будь здесь и никуда не уходи! Пойду искать бабушку и сестренку"
Я стала звать: "Тосиэ-сан! Тосиэ-сан!" В то время она страдала от туберкулеза и лежала в постели.
"Тосиэ-сан, я буду протягивать свою руку в щели, если увидишь мою руку рядом с собой, хватайся за нее"
"Может быть, тебе придется немного поранить лицо, но важнее спасти жизнь. Я буду тянуть тебя, и ты тоже пострайся!"
Тосиэ сказала: "Помоги мне, сестра!" - и крепко сжала мою руку. Я вдруг потянула с невероятной силой и вытащила ее.
К счастью, больших травм у нее не было. Теперь надо было спасать бабушку. "Бабушка!" - закричала я и услышала:
"Миёко-сан, помоги, помоги!"
"Где же она?" - я искала ее, но не могла найти. Вдруг я увидела, что бабушка лежит под большой рухнувшей балкой крыши.
Как я испугалась за нее! Бабушка!
Если я сдвину балку, сверху все обрушится и мы погибнем, - подумала я.
"Бабушка, бедненькая, я сейчас! Подождите!"
Бабушка всю жизнь работала в скобяной лавке, поэтому все в округе ее знали.
Я думала, что бомба попала прямо в наш дом, и если я обращусь за помощью к соседям,
объясню им, что бабушка лежит под завалом, они помогут. И я выскочила на улицу.
Ужасающая картина после атомной бомбардировки
Я увидела людей, обожженных, начиная с лица и рук. Вся кожа с них слезла и свисала.
Кожа свисала и прилипала, поэтому люди вытягивали руки вперед. Их глаза уже не открывались.
Нельзя было понять, какого они пола или возраста. Огромная толпа людей двигалась в одном направлении, в мою сторону.
Я стояла напротив вокзала Хиросима и в ужасе смотрела на этот ад наяву. Да что же произошло!
Я забыла, что собиралась спасать бабушку, и смотрела на каждого. От боли люди не могли говорить. Вытянув руки вперед, они только молча шли, словно привидения.
Господи, какой ужас! - думала я.
Надо же спасать бабушку! Я увидела троих солдат, довольно бодрых, и закричала: "Солдаты!"
Мне было двадцать лет, и я подумала, что они не откажутся помочь хорошенькой девушке.
"Простите, солдаты, бабушка под завалом. Помогите, пожалуйста!" - попросила я их.
"О чем ты! Сейчас в Хиросиме 230 тысяч человек под завалами. Не только у тебя так," - ответили они мне.
Я поняла, что нельзя полагаться на других. Я сказала, что бабушка погибнет, но они все равно отказались помочь.
Тогда мне нужно спасать бабушку своими руками, надеяться не на кого, - поняла я и пошла обратно.
Но я не знала, что делать. Не понимала, как убрать эту большую балку.
Вокруг меня валялись осколки стекла, деревянные обломки дома - в доме была полная разруха.
В то время игрушки для мальчиков делали не из жести или цинка,а из дерева.
68,1,00:10:43,00:10:59,0,"Повезло, что балка упала на большой деревянный игрушечный автобус и лежала на нем.
И тут мне пришла в голову идея. Ведь пол земляной! Можно сделать подкоп! Как я не подумала об этом раньше.
"Бабушка, держитесь! Сейчас я вам помогу," - сказала я и начала разгребать валявшиеся осколки стекла.
Наверное, я поранилась об эти осколки, но почему-то совсем не чувствовала боли.
И я начала рыть землю руками рядом с телом бабушки, которая лежала, не шелохнувшись.
Почему же у меня такие маленькие ладони, ах, если бы они были больше, - сокрушалась я и продолжала рыть.
Дело шло медленно, я поняла, что мне нужна помощь, и снова вышла на улицу.
Ко мне подошел кто-то с полностью обгоревшим лицом.
"Кто это?" - спросила я. Это была тетя Ханако, с которой мы виделись сегодня утром и расстались около 6 часов. "Тетя, вы?" - "Да," - ответила она.
Кожа ее вся была сожжена. "Тетя, что же это, держитесь," - сказала я.
"Я боялась за детей и бабушку, вот и пришла," - сказала она. "Я сделаю для них все, что смогу," - ответила я.
В медпункте не было лекарств, кроме антисептика Меркурохрома.
Но я сказала ей: "Идите в медпункт, об остальных я позабочусь". "Спасибо," - сказала она и пошла в медпункт.
Я продолжала делать подкоп. Вдруг бабушка зашевелилась. "Бабушка, ну, давайте!" - я потащила ее, и она взяла и поднялась.
Бабушке тогда было лет 64 - 65 . Сейчас мне кажется, что от одного только шока можно было умереть.
Во что бы то ни стало надо выжить, - наверное, так чувствовала бабушка. Она резко поднялась.
"Миёко-сан, бежим! Эти бомбардировщики Грумман снова прилетят, снова будут бомбить," - сказала она.
"Бежим! Бежим!" - звала она, но я вспомнила, что здесь есть вещи мужа.
Армейский меч, фляжка, кожаный чехол, бинокль - все это необходимо было иметь, и муж оставил эти вещи дома.
Когда он уезжал, он просил меня беречь их. Я, как жена военного, не могла позволить себе потерять их.
Такие понятия мне были привиты. "Бабушка, простите, мне нужно вернуться за вещами", - сказала я.
"Нельзя возвращаться. Снова будут бомбить, начнется пожар," - сказала она. Но я была непреклонна: "Мне обязательно нужно".
Я тогда была на пятом месяце беременности. У меня был подготовлен рюкзак со сшитыми подгузниками и распашонками.
Взрывной волной его отбросило в угол комнаты.
Я взяла этот рюкзак и другие вещи.
Наверное, кроме меня не было никого, кто бы убегал с фляжкой.
Но я, как жена военного, взяла с собой пустую фляжку.
На улице я набрала воды из лопнувшего водопровода и повесила фляжку на плечо.
Ко мне подошла девочка с обожженным лицом. Видимо, школьница,не знаю, сколько ей было лет. "Дайте попить," - попросила она.
Конечно, мне не трудно было дать ей воды, но у этой девочки, наверное, были родители.
В каждой семье люди договаривались о месте встречи в чрезвычайной ситуации.
Наверное, ее ждут папа с мамой, надо, чтобы она встретилась с ними," - подумала я.
"Мне не жалко воды. Но тебе сейчас нельзя пить.
Иди туда, где твои папа с мамой. Они ждут тебя. Поэтому я не могу дать тебе воды," - сказала я. Она погрустнела.
Сердце мое сжималось. Так хотелось дать ей попить,но я знала, что нельзя - вода может убить обожженных.
Черный дождь
Пошел черный дождь. И сейчас мне это кажется странным.
За вокзалом Хиросима находился восточный учебный военный полигон - большая территория, где тренировались солдаты.
Я прошла через него, потом дошла до узенькой тропинки, по которой проехала бы только тачка, в деревне Накаяма-мура. И тут начался дождь.
Испугавшись, я огляделась. Прямо за мной стоял домик. Я решила в него зайти.
Внутри никого не было. Я смотрела на улицу и думала: "Какой грязный дождь!"
Я протянула руку и подставила ее под дождь. Рука покрылась чем-то темным. Я понюхала ее.
Мой отец работал в строительстве, и я знала, как пахнет каменноугольная смола.
Запах напоминал запах этой смолы, но был чуть слабее.
Прошло полчаса или час, не знаю, часов не было. Дождь прекратился. Я спохватилась, что надо спешить к бабушке, она, наверное, волновалась.
Раньше туалеты были сельского типа, а выгребную яму приезжала убирать крестьянка.
Бабушка просила эту крестьянку об укрытии, если случится беда. Я пошла в ее дом. Бабушка с детьми были там и уже спали.
Всего там было человек 20. Они лежали в тесноте, и многие еле дышали, казалось, жить им осталось совсем немного.
Происшествие в медпункте
Бабушка обрадовалась, увидев меня: "Господи, ты пришла! Слава богу!"
У черного входа 2-3 женщины были чем-то активно заняты. "Что вы делаете?" - спросила я.
Атомная бомба упала в 8:15, многие еще не успели позавтракать.
Женщина сказала: "Мы решили сделать рисовые колобки и всех накормить". "Я тоже помогу," - вызвалась я.
"Куда же тебе помогать, ты только из-под бомбардировки," - обеспокоились они. "Ну и что," - сказала я.
"Нет, ложись, отдохни," - уговаривали они. Но я настаивала: "Мне не трудно, я молодая, я помогу".
Моя одежда промокла от пота, ведь было жаркое лето. "Простите, может быть, вам неприятно, но можно я разденусь?" - спросила я.
Под одеждой у меня была сорочка. "Я останусь в одной сорочке, мне очень неловко, но так хочется снять одежду," - сказала я.
"Пожалуйста, конечно, раздевайся," - сказали они, здесь были уже и умирающие. И я разделась.
Вдруг люди, лежавшие на полу, сказали: "Девушка! Спина!" "А что с моей спиной?" - спросила я. "Она сверху донизу вся красная, в крови," - сказали они.
Я сама не могла посмотреть, но сказала: "Ничего страшного. И не больно, и не чешется".
"Может, что-то сделать? Вам помочь?" - спросили меня, но оказалось, что кровь уже подсохла.
Было 6 августа, лето, раны быстро подсохли. "Все нормально, не нужно," - сказала я и стала помогать.
Времени еще было достачно. Тяжелораненые лежали. Немного дальше был медпункт, где оказывали помощь, а тяжелораненых клали на лечение.
Я решила посмотреть, что там в медпункте. Он находился в школе, в большой аудитории.
Там на соломенных подстилках лежали умирающие люди.
Невозможно было понять, мужчины это или женщины, дети или старики.
Их лица были обожжены и выглядели одинаково.
Вдруг я увидела мужчину с рюкзаком, который помахал мне рукой. "Что такое?" - удивилась я и вышла к нему. "
"Знаете, я нашел здесь свою дочь, школьницу," - сказал он.
Наконец-то он смог найти здесь дочь. А жена его уже скончалась.
Когда, после отчаянных поисков, он увидел дочь, он сказал ей: "Это папа, я здесь". "А где мама?" - спросила она.
Дочь была при смерти, но продолжала повторять: "Мама! Мама!"
Этот человек попросил меня: "Простите, вы не могли бы пойти к моей дочери и позвать ее по имени? Она уже не видит и подумает, что это ее мама".
Мне было всего 20 лет, я сказала, что не могу так сделать. Но он не отступал: "Прошу вас!"
Мне стало нестерпимо жаль их, я пошла к девочке и позвала ее по имени. "Это не мама," - сказала она.
Конечно, она не могла спутать голос своей матери. "Это не мама," - сказала она и отошла в мир иной.
Поиски дома знакомого моего мужа
Возможно, по просьбе моего мужа или еще кого-то
один человек позвал меня к себе: "Приходи к нам. У незнакомых людей тебе, наверное, неудобно. У нас будет лучше".
Поэтому я снова пошла через восточный учебный военный полигон. В этот раз я увидела, что многие трупы были убраны.
Около сотни трупов складывали один на другой и поджигали. Они горели и тут, и там.
Так я шла до вокзала Хиросима. Дорожка была узкая, на ней повсюду лежали сложенные трупы.
Сначала я дрожала от страха, но через 5-10 минут стала смотреть на них спокойно. Этот дедушка умер без видимых травм.
Под этой мертвой женщиной лежит младенец, он тоже мертв.
Так я шла одна. "Что за существо - человек," - думала я.
Сначала мне было до дрожи страшно, но увидев десятки и сотни трупов, я привыкла к этому зрелищу.
Вот зачем люди воюют. Без войны ведь нельзя убивать каких-то незнакомых людей.
Ведь даже букашку убить рука не поднимается, не то что человека. А здесь убивают ни в чем не повинных людей.
"Ах, вот зачем люди воюют," - думала я и шагала. Картина вокруг была ужасающая.
Два дня я пробыла в доме крестьянки, потом меня встретили, 8 августа мы отправились в путь, а 9-го пришли в дом к этому знакомому. "
Встреча с матерью
Пришел глава совета жителей квартала. А к тому времени война уже была окончена.
"Американцы могут прийти сюда. Женщинам лучше убежать в безопасное место," - сказал он."
А я была на седьмом месяце беременности. Я поблагодарила хозяев дома и попрощалась с ними.
Поезда уже ходили в префектуру Ямагути, я поехала туда, вышла из поезда в городке Янаи и села на автобус.
Мы доехали до местечка Танатогэ, автобус сломался, и нам сказали толкать его.
Я была беременна и с вещами - толкать автобус никак не могла. Идти по горной дороге тоже не могла, и вынуждена была остаться.
Я обратилась к уходящим пассажирам: "Простите, кто-нибудь знает дом семьи Сэкия в деревне Сагамура?"
Одна женщина, сказала, что знает.
"Вы не могли бы передать им, что я осталась здесь? Пусть кто-нибудь из мужчин придет за мной с тачкой".
Я стала ждать, и действительно, пришли двое молодых мужчин с двумя тачками.
Родители думали, что я погибла. "Миёко!" - мама крепко обняла меня, - "Ты жива! Слава богу!"
"Эта отрава попала в твой организм. Тебе нужно срочно принять ванну, я сейчас сделаю". Не знаю, откуда она взяла воду, но приготовила для меня ванну.
И дом матери, и дом отца , хотя и были старыми, сохранились, пока родители уезжали в Корею.
Я родила в доме матери. Врача не было. Кто-то помог найти акушерку, и ребеночек появился на свет.
Мой муж вернулся, и мы наконец стали жить в Токио.
Тогда у меня ничего не болело, я и не думала, что атомная бомбардировка приведет к болезни.
Последствия облучения
Пока мы жили в Токио, последствий я не ощущала. Мы переехали в Киото. Муж нашел работу - усердно рисовал узоры на кимоно, включив масляный обогреватель "Корона".
А я рядом сушила их. Однажды вдруг мне стало плохо, начало сильно тошнить.
Я испугалась, что меня может вырвать на ткань, которая стоила несколько десятков тысяч иен, это был заказ.
"Прости, ради бога, мне плохо, я прилягу?" - попросила я. Муж только сердито глянул на меня .
Раньше мужья были такими. Он побывал на войне и думал, что я просто капризничаю.
Хоть он и был недоволен, мне было так плохо, что я не могла ничего поделать с собой.
Я кинулась в соседнюю комнату. Меня вырвало в тазик. Потом я легла спать и лежала до 5 часов.
Я научилась ездить на велосипеде и поехала в квартал Хигаси-мукомати. Оставила велосипед, села в поезд сети Ханкю и доехала до Сидзё-Омия.
Там я пешком пошла в магазины кимоно, находившиеся в кварталах Нисинотоин и Хигасинотоин.
Я приезжала к ним и давала указания насчет изготовления кимоно: "Сделайте так и так".
Муж попросил меня на обратном пути купить мясо для стейков. Он сказал, что согласен есть только первоклассное мясо из магазина в Сидзё-Омия.
Мне пришлось идти туда. Только я стала покупать мясо, как меня снова затошнило.
Я испугалась, что меня может вырвать в магазине и вышла на улицу. Но по улице шли люди, мне пришлось терпеть. Наверное, на мне лица не было.
В таком состоянии я купила мясо. Не знаю, как я дошла до станции, так мне было тяжело.
Я снова села в поезд, а в Хигаси-мукомати пересела на велосипед и поехала домой.
Вдруг у меня потемнело в глазах, и я упала с велосипеда.
Я пошла в больницу: "Простите, я упала и ушиблась. Помогите".
Врач спросил, почему я упала. Я сказала: "Не знаю, у меня потемнело в глазах, и я упала".
Врач сказал: "Как странно. А вы переносили серьезные заболевания?" "Нет," - ответила я.
"Это странно. Давайте сделаем анализ крови," - предложил врач и сделал анализ.
"Какой ужас! Вы можете умереть. У вас анемия. Причем тяжелой степени.
Вам нельзя двигаться, это опасно для жизни. Необходимо срочно сделать переливание крови," - сказал врач.
Муж рассердился: "Ты же не знаешь, чью кровь тебе будут переливать.
Это опасно. Я не позволю!" Значит, мне остается умирать, - подумала я."
Муж был против, а я не могла ему перечить, поэтому я сказала: "Не нужно делать переливание. Я пойду". И ушла.
На следующий день мне опять нужно было ехать по делам мужа.
Врач тогда сказал мне обязательно снова зайти. И я зашла. "Хорошо, что вы пришли. Для вас есть лекарство," - сказал он.
Это был "Мастиген" - лекарство, повышающее уровень гемоглобина.
Он сказал: "Пейте это лекарство. И приходите каждый день на уколы, пока вам не станет лучше". И я ходила каждый день больше месяца.
Постепенно мне становилось лучше, и я уже почти не падала.
Однажды я снова упала, а в это время дома было много учеников мужа.
Ученики испугались и расстелили для меня постель: "Ложитесь, пожалуйста, ложитесь".
Подобное не раз происходило, но в такие моменты мужа рядом не было.
Когда я заболевала, муж спрашивал: "Кто?" - как будто я была человеком, который не может заболеть.
Я пошла в тесную умывальную комнату, где стояла стиральная машинка, и почувствовала, что сейчас упаду, и упала. А в таком тесном месте падать опасно.
Впервые муж оказался дома в такой момент. Он открыл дверь и закричал: "Что с тобой?"
Я слышала его, но не могла ответить. Первый раз муж расстелил постель для меня и положил меня.
Пришел друг мужа, они позвонили в больницу. Пришел врач и поставил мне укол. Как-то все обошлось.
Коллективный иск об официальном признании причинно-следственной связи заболеваний и атомной бомбардировки
Я стала главой группы истцов региона Кансай.
Я была старше всех. Всего нас было 9 человек, все с очень слабым здоровьем.
Перед председателем суда они стояли, склонив головы.
"Мы пережили атомную бомбардировку, это тяжелый опыт. Пожалуйста, просим вас," - все, что они могли сказать.
Но у меня характер другой. Я сказала: "То, что я пережила, немыслимо! Вы все тоже перенесли что-то невообразимое! "
Наш адвокат дал мне лист бумаги с текстом, который он написал и распечатал, и сказал: "Вы выступаете последней, зачитайте это".
Там было написано: "Меня зовут Кодака Миёко. В 1945 году я подверглась атомной бомбардировке, будучи на пятом месяце беременности". И прочие сухие факты.
Как это? - подумала я. Но все-таки зачитала перед председателем суда, как мне и посоветовал адвокат.
Как только я прочитала, адвокат стал откатывать мое кресло-коляску, но я попросила его остановиться.
"Я не все сказала. Мне есть еще что сказать. Поэтому не трогайте меня".
"До сих пор я терпела, не имея возможности высказаться, но раз уж меня здесь слушают, я расскажу, как все было на самом деле".
Я обратилась к председателю суда: "Ваша честь, вероятно, и времени нет, и вы заняты,
но я еще не всё сказала. Всё не так просто. Я расскажу вам правду.
Господин председатель, ведь вам, судя по всему, не больше 60 лет?" - спросила я его.
"Верно," - ответил он. "Тогда вы примерно возраста моего зятя. Такая у нас с вами разница в возрасте.
Вы не знаете, что такое атомная бомбардировка. Вы тогда еще даже не родились. Вы не можете рассуждать о том, чего не знаете," - сказала я.
"Невозможно передать словами, каким ужасом это было.
Невозможно рассказывать об этом ужасе без слез," - продолжала я.
Я рассказывала о школьнице, которая просила меня дать ей воды, и слезы лились из моих глаз.
"Такое нельзя прощать. Такое не должно повториться. Речь идет не только о том, чтобы защитить нас".
"На нашей планете подобное нельзя допустить," - говорила я и плакала.
Председатель суда сказал: "Я все понял". И иск был удовлетворен.
Адвокаты показывали мне жестами знаки победы, я тоже показывала им в ответ.
Эти адвокаты приехали в Осаку за свой счет, со своими обедами, только для того, чтобы поддержать нас. "
Я подумала, как же они рады, что смогли победить в тяжбе с государством, и снова расплакалась.
Обращение к людям
Может быть, бывают такие моменты. Когда люди выражают агрессию словами и могут даже захотеть выстрелить.
Но умирают не правители.
Мой старший брат учился в униврситете Тюо, собирался стать адвокатом, но его мобилизовали, и он погиб.
Я потеряла старшего брата и младшую сестру, имущество, попала под атомную бомбардировку.
На меня обрушилось столько разных бед, что я была совсем выбита из колеи.
Поэтому я хочу сказать молодым людям, что нельзя соглашаться на войну и увлекаться войной.
Уже 70 лет в Японии мир. Зачем же вести людей к войне?
Я хочу, чтобы молодые люди были против войны. Если будет война, их всех заберут.
У меня трое правнуков. Страшно даже думать об этом.
В мире и сейчас возникают вооруженные конфликты. Почему? Не могут договориться?"
"Это моя страна, убирайтесь отсюда!" - такие высказывания нужно прекратить и стараться жить дружно. Давайте жить дружно.
Свидетель - Кодака Миёко (на момент записи 91 год)
Авторство проекта - Государственный Мемориальный Комплекс Мира памяти жертв атомной бомбардировки Хиросима
Переводчик - Гутова Екатерина Редактор - Такахаси Джумпэй Координатор перевода - NET-GTAS （Network of Translators for the Globalization of the Testimonies of Atomic Bomb Survivors) |
