国立広島・長崎原爆死没者追悼平和祈念館 平和情報ネットワーク GLOBAL NETWORK JapaneaseEnglish
 
Select a language / русский(Russian・ロシア語) / Video testimonial (Смотреть видео-мемуары очевидцев-жертв атомной бомбардировки)
АМАНО Фумико (AMANO Fumiko)
Пол Жен.  Возраст в день бомбардировки 14 
Дата записи 2011.10.18  Возраст на время записи 80 
Место бомбардировки Хиросима 
Hall site Государственный Мемориальный Комплекс Мира памяти жертв атомной бомбардировки Хиросима 
Dubbed in Russian/
With Russian subtitles
With Russian subtitles 

Тогда, в этом городе смерти, впервые она осознала, что война - это не что иное, как жестокое кровопролитие. Ей удалось вновь встретиться с семьёй, но тяжело раненный брат Фумико скончался спустя две недели.

Она считает, что забвение и замалчивание трагедии непростительно оставшимся в живых. она сама решила сделать первый шаг к примирению, и сейчас продолжает свидетельствовать о тех событиях в Японии и других странах.

【Накануне бомбардировки】
У брата было слабое здоровье, и на призывном медосмотре ему присвоили третью группу. Несмотря на это, он отправился служить в деревню Хитоносэ на острове Этадзима. Не прошло и месяца, как ему стало хуже, и потребовалась операция. 1 августа он вернулся в Хиросиму.

Операция была назначена в клинике Сима, и 6 августа мы должны были перевезти его туда. Вечером 5 августа мама сказала: “Сигналы воздушной тревоги стихли, нам пора”, и мы вместе пошли в клинику.

В ту ночь было очень темно и падали звёзды. Помню, как, смотря на звёзное небо, я сказала маме: “Как-то подозрительно тихо сегодня”. Справа видно было здание Выстовочного центра торговли и промышленности Хиросимы которое через 11 часов стало “Атомным куполом”

В клинике мама спросила, всё ли по плану, может ли брат приехать завтра. Молодая медсестра уверенно ответила: “Конечно, для него всё готово.”Тогда Мама с облегчением поблагодарила её, и мы уже собирались уйти, как к нам подошла старшая медсестра и сказала: “Завтра главный врач отправится в сельскую больницу, где он оперирует всего раз в год. Приходите лучше 7 августа.” Эти слова уберегли меня от бомбы.

【В день бомбардировки】
Утром 6 августа я не должна была ехать на завод. Я отпросилась на неделю, чтобы быть с братом в клинике. Но я всё-таки решила поехать и работать вместе со всеми. Я села на поезд, чуть позже, чем обычно, и поехала.

На заводе я работала одна внутри металлического каркаса цеха. В момент, когда упала бомба, была сильнейшая взрывная волна. Атомные бомбы называют “Пика-дон”. Я не различила ни “пика” (вспышка) ни “дон” (звук), но в любом случае что-то сбило меня с ног.

Потом отовсюду послышались стоны и крики о помощи. Когда я открыла глаза, всё было в затянуто густым дымом. Учителя приказали нам всем собраться и добились у охраны завода, чтобы нам позволили эвакуироваться на вершину соседней горы. Но оттуда мы увидели, что Хиросима в огне. Поняв, что всё бесполезно, мы вернулись на завод, и нас отпустили.

Учитель сказал, что те, кто из Хиросимы, могут быть свободны. Крепко держась за руки, мы мало-помалу добрались до железнодорожной станции. Мы старались пробраться сквозь толпу, но нас не пустили солдаты со штыками на длинных шестах. Они кричали: “Вы совсем обезумели? Вы что, погибнуть хотите?! Уходите!” Солдаты, как и все, были полны отчаяния.

【Поиски семьи】
Весь город был охвачен ярким пламенем. Мысли о том, что и я могла быть там и сгореть заживо, были невыносимы. В тот момент я даже не думала, что клиника находилась в эпицентре взрыва, просто думала, что огня столько, что кажется, он доходит до самых небес, и больница наверняка сгорела до самого основания. И я бы сгорела в ней.

К трём-четырём часам утра мы уже не видели убегающих от огня людей, и пламя стало постепенно угасать. Было туманное утро, и в синем тумане повсюду появлялись огненные всполохи. Поняв, что пожар уже не так страшен, я начала спускаться от станции в город.

Наш дом находился сразу через мост от вокзала, совсем близко. Но повсюду было очень много мёртвых тел. Были и тела, уже накрытые циновками или кусками оцинкованной крыши. Я боялась распознать среди этих тел маму или брата, но не могла не искать их. Я ходила среди мёртвых, сложа руки в молитве, пока не упала на землю, обессиленная.

Я просто не могла больше идти. Мне слышался голос мамы, будто она мне говорит, как всегда: “Фуми-тян, сегодня тоже всё обошлось!”Мысль о том, что мама жива, заставила меня резко открыть глаза, но мамы не было. Но прямо у меня перед глазами лежала женщина с чистым лицом и широко раскрытыми ясными глазами. Руки у нее были сложены вот так. Она лежала так, что голова была повёрнута в сторону.

Я потом видела только одного человека с таким чистым лицом около ворот у дома начальника аппеляционного суда. То-есть, я увидела всего двоих с чистыми телами. Я не знаю, как они могли погибнуть, но глаза их были открыты. Меня настолько потряс этот застывший испепеляющий взгляд, что я резко вскочила на ноги и впервые за всё время посмотрела вокруг. Я увидела универмаг Фукуя и офис газеты Тюгоку.

Во всей округе живой была только я. Вот, когда мне действительно стало страшно. Я единственная, кто выжил. Тогда впервые я осознала, что война ради мира на востоке - ложь. Война - это только кровопролитие. Поэтому тот день для меня стал днём окончания войны и днём, когда я впервые поняла войну, осознала смысл войны.

【Встреча с семьёй】
Кто-то позвал меня: “Ты же Фуми-тян, не так ли?” Это была наша соседка, у неё было чёрное лицо. Она сказала: “Твои мама и папа убежали в бамбуковую рощу, сходи туда. Я думаю, они живы.”

Я пошла, с надеждой встретить их. И только я сделала пять-шесть шагов, увидела отца. Его голова была перевязана платком, который был пропитан кровью, но отец старался не показывать боли и воскликнул: “О, Фумико! Ты жива!” Я крепко сжала папину руку. Я могла идти, только держа его за руку, только вместе с ним. Родители чудом выжили.

Мама сказала, что неизвестно, где мой брат Хидэдзо провёл ночь, поэтому скорее нужно вернуться к дому. Вскоре мы увидели босого человека с абсолютно чёрным лицом и рукой, подвязанной за шею косынкой. Он, как оживший деревянный меч, направлялся к нам, опираясь на бамбуковый шест. По мере того, как он приближался, мы понимали, что он нас узнал. Он не мог поднять подвязанную руку, но шёл к нам, правой рукой сжимая шест. Это был брат. Я подошла ближе и позвала его: “Братик?” Тогда он ответил “Да.” Мы были ошеломлены, у нас не было слов, чтобы описать наши чувства.

【Жуткая картина бедствия】
В парке Сюккэйэн повсюду были трупы, сожжённые жаром атомной бомбы. Были люди с санитарными носилками, на которые было погружено что-то вроде дерева. Но, присмотревшись, мы поняли, что это мёртвые тела, которые превратились в подобие покрытой чёрным мхом древесины. Эти обгоревшие трупы приносили и приносили, и складывали на пожарище перед парком, которое раньше было сосновым бором.

На самой вершине этой  горы трупов, которая стала уже довольно высокой, я увидела служанку главного судьи. Она всегда приносила помидоры во время раздачи продовольствия и говорила, что принесла их с огорода. Я не могла поверить в такую несправедливость, что знакомая мне женщина тоже оказалась в числе погибших, и я изо всех сил начала вытаскивать её из этой груды тел. Но опалённые тела пристали друг к другу, слиплись вместе. Когда отчаянно старалась вытянуть её, кто-то сказал мне: “Не трогай, не тяни их так, пожалей мертвых!”

Ночью мы семьей отправились к мосту Сакаэ. Папа нес на спине маму, а я несла вещи, которые могли нам понадобиться. С нами ещё была женщина, которая решила вернуться в деревню, потому что не дождалась своего мужа. С моста был виден город. Поднимался сереневый дым от сжигания трупов. Мама на папиной спине сложила руки в молитве  и повторяла буддистскую сутру: “Намандабу-намандабу. Намандабу-намандабу”. Всегда, оставаясь одна в сумерках, я вспоминаю эту жуткую картину, и мне становится невыносимо горько.

На следующий день мы отправились на поезде в Коутати, где множество людей пришли нам на помощь. Брата тут же отвезли в школу и наложили бандаж. Потом мы поехали в дом бабушки и дедушки.

【Смерть брата】
16 августа утром младший брат прибежал домой с новостью о том, что Япония проиграла войну. Я сразу пошла в комнату, где спал Хидэдзо. Знаете, что я сказала ему? Я знала, что не смогу сказать брату о том, что война проиграна, когда он в таком состоянии. И я сказала ему: “Братик, война закончилась. Япония победила!” Я не знаю, поверил он или нет в то, что Япония смогла одержать победу после такой страшной бомбардировки. Он был уже так плох, что не мог ничего мне ответить.
 
Брат был в ужасном состоянии. Рана гноилась, и в ней заводились паразиты. Он не мог ничего есть, и мы не могли давать ему никакие препараты. Краснота вокруг раны с каждым днём распространялась всё больше. Местами цвет был чёрный, коричневый, стальной. 19 августа воспаление спустилось ниже груди, к животу.

Около часа дня он показал, что хочет, чтобы ему помогли подняться. Действительно, перед смертью у людей возникает желание встать. Когда его приподняли, он сказал слабым голосом только одно слово: “Больно”. С тех пор, как я начала рассказывать о том, что мне довелось пережить, моё сердце пронизывает это “больно” не только павших в Японии, но и  тех, кто был убит из-за японской агрессии, и тех, кто был ранен в послевоенные годы, сливаясь с “больно” моего родного брата.

Я так и не смогла сказать ему историческую правду о том, что Япония проиграла. Сейчас я думаю, что я должна была сказать умирающему всю правду, не скрывая. Однако, нужно признать, что прежде всего я была дочерью милитаристского государства.

То осознание, которое мне пришло ко мне утром 7 августа и тот факт, что я не смогла сказать брату правду 16-го, и его “больно” в последнюю минуту перед смертью сейчас являются основой моих стремлений. И как бы это не было мучительно, я считаю, что я должна нести эти воспоминания до конца моих дней как самое важное и значительное в моей жизни.

【Я хочу, чтобы вы услышали 】
Однажды Танака Тэруми, генеральный секретарь организации жертв атомных бомбардировок принёс мне отчёт и сказал: “Хорошо бы тебе съезить на специальное заседание Генеральной Ассмблеи ООН по разоружению”.

Я сказала ему, что не хочу ехать в Америку. Тогда он ответил: “Ты же христианка? В Америке ты увидишь, как верующие женщины ведут за собой миротворческое движение.”“Ты же мать. К тому же, директор детского сада.”Я ничего не ответила, но всю ночь посвятила отчёту, который он мне дал.

На последней странице этого отчёта я увидела такие слова: “Жизнь или забвение?” Эти слова означают, что жить и молчать - всё равно что забыть. Тогда я поняла, что оставшимся в живых молчание непростительно.

На следующее утро я собиралась сказать мужу, что решилась, но он опередил меня: “У тебя же есть деньги, накопленные на поездку в Израиль. Что, если потратить их на поездку в Америку?” Таким образом, в Америке я начала рассказывать людям свою историю.

Если подумать, поездка в Америку во многом исцелила меня.  Я встретила людей, которые действительно поняли меня. Мы плакали, обнявшись, и мне говорили: “Мы будем сражаться вместе за мир без ядерного оружия.” Эти чувства объединяют. Я была членом религиозной организации, но люди других вероисповеданий - - японские буддисты и люди многих других конфессий - поддерживали меня. У меня замечательные воспоминания.

Путь свидетельствования о трагедии в Хиросиме стал для меня также путём искупления. Эти слова, “Жизнь или забвение”,  помогли мне понять, что молчание выживших непростительно, и то, что рассказывая о своём опыте и встречаясь с разными людьми, мы можем познать историю. Я говорю не только о прошлом, но и настоящем, к которому привело это прошлое, и даже о будущем, к которому может привести наше настоящее. Я сама могу сделать шаг к примирению.

Не слишком ли просто всего лишь попросить прощения, когда война унесла столько жизней? Да, я была маленькой девочкой, которая мало что понимала, но, будучи представителем того поколения, я чувствую на себе ответственность за события того времени. Многие дети стали жертвами японских “станций утешения” и насильственного принуждения к работам в Японской империи. Эти дети, их дети и их родители - такие же жертвы, как и я, потому что наши жизни связаны.

Я могла погибнуть в центре ядерного взрыва. Поэтому моё последнее послание - “От эпицентра взрыва - к девятой статье Конституции”.

Когда я была в Малайзии, один человек сказал мне: “Японская Мирная конституция принадлежит не только Японии.” “Она создана на крови 20 миллионов людей по всей Азии. Поэтому, пожалуйста, цените и берегите её.” Поэтому нам необходимо сохранить нашу конституцию. Я хочу стремиться к этому, обращая пристальное внимание на текущие проблемы, и, постоянно напоминая самой себе о важности мирной конституции, я буду бороться за мир вместе со всеми до конца своих дней.

Перевод: Хлебович Татьяна
Редакция: Джумпэй Такахаси
Координатор перевода: NET – GTAS (Network of Translators for the Globalization of the Testimonies of Atomic Bomb Survivors)

 
 
 

Все права защищены. Употребление фото и информационных материалов страницы без разрешения запрещается.
HOMEに戻る Top of page
Copyright(c) Hiroshima National Peace Memorial Hall for the Atomic Bomb Victims
Copyright(c) Nagasaki National Peace Memorial Hall for the Atomic Bomb Victims
All rights reserved. Unauthorized reproduction of photographs or articles on this website is strictly prohibited.
初めての方へ個人情報保護方針
日本語 英語 ハングル語 中国語 その他の言語