Ханагаки Руми в день бомбардировки было 5 лет. В момент взрыва она находилась в 1,7 км от эпицентра, в квартале Мисаса-хон-мати 2. Она играла с куклой Таэ-тян, изготовленной руками ее матери, когда вдруг раздался звук взрыва и земля поднялась. Ее отбросило в сторону, клин от комода вонзился в голову, она была тяжело ранена. Когда она покидала это место, видела по дороге погибших собак и кошек с распростертыми лапками. Руми увидела горящую куклу, похожую на Таэ-тян, и от страха долгое время больше уже ничего не помнила.
【Жизнь до взрыва】
Мой отец работал в банке, и в то время был командирован в филиал банка на Тайване. Мать была беременна, поэтому отец поехал в командировку один. Токио и регион Канто были опасным местом, куда сбрасывали много зажигательных бомб. И отец велел нам уехать в родной дом матери. И мы с мамой уехали спасаться в Хиросиму.
Дедушка построил там дом для моей тети, которая оставалась незамужней. Это был кирпичный красивый дом в квартале Мисаса-хон-мати. Мы доехали до Хиросимы за три дня. Бабушке было далеко ездить в больницу из своего дома, и она тоже переехала в этот дом. Туда приехали и мы. И стали жить там вчетвером. А осенью того же года родился мой младший брат, которого назвали Ютака.
【6 августа】
6 августа зазвучала сирена воздушной тревоги. Мама, с братом на спине, и я побежали в бомбоубежище. Потом воздушную тревогу отменили и мы пошли домой. Это было городское бомбоубежище, довольно большое. Когда мы выходили из него, кто-то упал и начался переполох. Только этот момент я отчетливо помню.
И потом дома мать, с братом на спине, стирала около ванны. Стирала она в тазу, как это делали раньше. Тетя была на кухне: убирала, а может быть, готовила. Бабушка лежала на кровати в комнате на втором этаже. А я в соседней комнате все играла и играла с куклой Таэ-тян. В те времена в каждой семье бабушка или мама сами изготавливали таких кукол. Куклы были набиты рисовой шелухой. В регионе Тохоку, где выращивают гречку, кукол набивали гречневой шелухой, но в моей шелуха была рисовая. Это была большая кукла. Когда я подсаживала ее себе на спину, ее ноги волочились по земле.
И вот когда я играла с Таэ-тян, раздался необыкновенный грохот. Меня удивила не столько сила этого грохота, сколько то, что исходил он от вдруг поднявшейся земли. Именно это запечатлелось в моей памяти. А звуков взрыва "Бах!", "Ба-бах!" я не помню. Одновременно с этим грохотом сотрясения земли, поднялись дороги, вся поверхность земли - так мне казалось. И на этой поднявшейся земле разрушились все окрестные дома. Наш дом тоже пострадал. Некоторые дома были разрушены частично.
Раньше игрушки и другие вещи были не пластиковыми, как сейчас, а целлулоидными. Их у людей было много. Кроме того, в домах имелись и другие легковоспламеняющиеся вещи. Я слышала, что такие вещи загорались быстрее других, и моментально разгорался пожар.
В глубине комнаты стояли шикарные комоды бренда Футю. Дом был в европейском стиле, окна не раздвигались, а открывались. На окне были ставни от летнего солнца. И ставни, и окно – все было сметено. Меня отбросило к окну. Туда же прилетел и комод, и бамбуковый пятисантиметровый клин от него вонзился мне в голову. Я застряла в оконном проеме и посмотрела вниз. Я увидела под сосной упавшую маму с братом на спине. Я увидела под сосной упавшую маму с братом на спине. Мама медленно поднялась. Бабушка находилась в комнате у стены под окном. Хотя окно и было разрушено, стена уберегла бабушку от ранений. Думаю, только бабушка не получила травм. Моя травма была самой тяжелой, клин так и оставался вонзенным в мою голову. Кухня была разрушена. И тетя, которая находилась там, повредила ногу. Огонь уже разгорался. Мы находились на втором этаже, и нужно было спускать бабушку вниз. Тетя принесла тележку, посадила в нее бабушку, и мы стали выбираться оттуда.
【Страшная картина, увиденная девочкой】
Вокруг лежали горы обломков, полыхал огонь, идти было практически невозможно. Все, кто жил неподалеку, шли искать убежища в бамбуковую рощу. Когда мы пришли туда, я увидела расстеленные циновки, на которых лежало много покалеченных людей. Мы расположились рядом с одним стариком. Раньше я ходила играть в эту рощу. Я видела там маленький домик, в котором, как оказалось, разводили кур. Теперь курятник был разрушен, и курицы свободно разгуливали и кудахтали. Некоторые погибли, у других были повреждены лапы и крылья. Оставшиеся в живых курицы подходили к старику, лежавшему рядом с нами, и клевали его. Я думала, что их нужно отогнать, но мне было страшно. Тут моя мама подняла с земли палку и отогнала этих кур. Я отчетливо запомнила эту сцену: мама с палкой в руке. Мне даже помнится, что потом я сказала ей: "Мама, зачем ты била человека палкой?"
И еще одна сцена навсегда врезалась мне в память. Та бамбуковая роща тоже загорелась. Когда бамбук загорелся, полетели огненные искры – похожие искры летели со второго этажа, когда там занимались сваркой. От этого огня с бамбуков слетали листья, а стволы разбухали и со страшным треском лопались. Я видела ствол, который лопнул весь сразу. Видимо, внутри он был полый. А у другого - коленца лопались и лопались по одному. Это было невероятно страшно. В этой большой роще стоял ужасный треск - я была очень напугана.
Из-за огня оставаться там было опасно, и люди стали выбираться оттуда. Я бежала босиком. Мать среди обломков нашла сандалии гэта - одну для взрослого, а вторую детскую - и дала их мне. Я обулась в них, но, как я помню, один шнурок сразу порвался. Кажется, мама подправила сандалию, но не помню, обулась ли я в них снова. Вероятно, я пошла босиком. Идти по обломкам в сандалиях было невозможно.
Среди людей, надеявшихся найти убежище в роще, многие погибли. Я тогда не могла различить, мертв человек или нет. Но когда память стала возвращаться ко мне, я вспомнила, как мама молитвенно складывала свои руки - значит те люди были мертвы.
Моя любимая кукла Таэ-тян осталась дома. Но когда мы шли, я увидела, как горит похожая кукла. "Как же там моя Таэ-тян?!" - с ужасом думала я, глядя, как постепенно сгорает эта кукла. От рисовой шелухи огонь не слишком вспыхивает, и нет большого дыма. Но кукла чернела и сгорала. Думаю эта сцена сильно повлияла на то, что я вскоре утратила память. "Как ей было страшно, бедной Таэ-тян, ведь она тоже сгорела!" - думала я. А ведь я и до этого испытала уже столько ужаса.
Я видела клетку для птиц: сама клетка была покорежена, а внизу лежала пара птичек, превратившихся в чёрные угольки. Горела сосна, а сидевшая на ней цикада так и сгорела вместе с деревом. Лежали обгоревшие трупики собак и кошек с распростертыми лапками. Я была еще маленькая, и не очень хорошо понимала, что такое смерть человека, что такое смерть животного. Плохо понимая, что происходит, я продолжала идти со всеми. Пройдя еще немного, мы увидели лопнувший водопровод, из которго, как фонтан, била вода. К нему сходились люди. Обуглившиеся до черна люди тянулись сюда за водой, и так и умирали рядом друг с другом. Другие подбирали валявшиеся в округе кастрюли, чайники, коробочки для обеда, набирали в них воду, умывались и продолжали путь.
Мне всегда тяжело вспоминать эту сцену. Ведь все люди хотят пить. "Воды, воды!" - тянулись они сюда. Люди, умиравшие около водопровода, перед смертью все-таки смогли выпить хоть капельку воды. Наверное, им повезло чуть больше тех, кто жаждал воды, но так и умер без предсмертного глотка. Невыносимо тяжело думать о людях, которые так и умерли, не утолив жажды. Сотни тысяч людей не смогли выпить воды перед смертью. Сердце мое болит, когда я думаю об этом.
Теперь, в поисках убежища, мы направились в сторону гор. И дошли до квартала Митаки-тё. В Митаки уже было много людей. Бабушка посмотрела на меня и вдруг заплакала. Брат был у мамы на спине, и она не видела его. Я сказала ей: "Мама, посмотри на Ютака-тян!" "Ах, сейчас, сейчас!" - воскликнула мама. С тех пор, как мы спасались в бомбоубежище, брат так и висел у нее на спине. Когда она сняла его со своей спины, она увидела, что он весь вспотевший и грязный. "Ах, прости, прости!" - причитала мама. Кожа его была воспалена. Подгузник тоже не меняли с тех пор, как мы убежали в бомбоубежище. Бедный малыш был весь в кале, моче и в поту. Раньше веревки, которыми ребенка подвязывали к материнской спине, были тяжелыми, не такими легкими, как сейчас. Он оставался привязаным к маминой спине все это время и пришел в ужасное состояние.
Мы дошли до убежища. Люди из спасательного отряда раздавали рисовые колобки онигири и чай. Мы тоже взяли, но были не в состоянии ничего есть. Мама разорвала фартук, а может быть, полотенце, намочила ткань в этом чае и стала подтирать брата. Когда с него снимали подгузник, кожа тоже содралась, настолько сильно она запрела. Я и сейчас думаю, слава богу, что он благополучно вырос. Но в тот момент он действительно был в плачевном состоянии. Он лежал, свернувшись калачиком, и жалобно постанывал: "Хнык, хнык"."Больно? Потерпи, милый, прости, прости", - приговаривала мать. Она оторвала кусок от фартука, помяла его и бережно подвязала им малыша как подгузником. Мама дала ему грудь, брат впился в нее, но молоко не шло. Малыш сосал изо-всех сил, недоумевая, где молоко. Мама даже вскрикивала :"Больно, больно!" Но молока, видимо, не было. Маме пришлось разжевать рис, который нам раздали, и накормить малыша разжеванным рисом из своего рта.
Не знаю, спала я или была без сознания, но очнулась от ужасного запаха. Запах был действительно зловонным, и вот что я увидела совсем рядом (не больше 10 метров от нас). Люди без частей тела, люди, обуглившиеся до коричневого цвета, люди, раздутые, как резиновые лодки, только руки, только ноги, маленькие люди, большие люди - всех свалили в кучу и сжигали. Я не понимала, что происходит. Я только думала о том, как ужасно пахнет, и, остолбенев, смотрела на все это. Мама крепко обняла меня: "Не надо смотреть!" - сказала она. И я потеряла сознание. Не знаю, сколько прошло времени. Я вернулась в сознание, но память моя утратилась. И с тех пор в течение 58 лет память не возвращалась.
【Лечение ран бабушки】
Когда сознание вернулось ко мне, мы, вероятно, были в родном доме матери в квартале Танна района Нихо-мати. Память о том, что происходило в те дни, так и не вернулась ко мне. Через два месяца мы приехали в Нару и сняли у родственников маленькое строение при буддийском храме. Там и ходили на лечение. К тому времени у бабушки в области ягодиц появились черви. Она ничего не ела и очень ослабла, у нее образовались пролежни, а в них завелись черви. Мать и тетя убирали их пинцетом, но черви продолжали впиваться в плоть. Когда их становилось много, я слышала, как от них исходит шелестящий звук. Они были большие, около одного сантиметра, и напоминали отрезанный кусочек лапши удон с черными глазами-точками. Они были похожи на личинок жука-носорога, уменьшенного размера. Их было много, но мама изо-всех сил старалась всех убрать. Бабушка кричала: "Больно! Перестаньте! Перестаньте!" Но мама объясняла: "Если мы их не уберем, они отложат личинки, станут большими. Надо убрать". Мама протирала раны прокипяченой марлей и дезинфицировала их с помощью, кажется, разведенного виски.
Среди наших родственников был врач, и мы надеялись, что сможем получить от него лекарства. В городе ситуация была ужасной, лекарства достать было невозможно. Но дом дяди был разрушен от бомбардировки, и лекарств у него почти не было, так мы практически ничего не получили. Со временем раны на ягодицах бабушки зажили. Поверхность осталась неровной, но раны затянулись.
【Симптомы болезни после атомной бомбардировки】
Меня отправили на лечение в Нару. Няня, которая ухаживала за мной, медсестра и я - мы втроем поехали в Нару, чтобы лечить меня. А мама с младшим братом вернулись в Йокогаму. Каждый месяц мама приезжала ко мне, с братом на спине и с горой гостинцев.
В Йокогаме они останавливались в пансионе, из которого пора было съезжать, и мама искала жилье. Дядя, который работал в Киото, сказал: "Ну, приезжайте сюда", - и подыскал для нас дом. В Киото мы переехали, когда я училась во втором классе средней школы, был второй триместр. Переехав, мама сразу стала искать врача, к которому я могла бы зайти по дороге в школу. "Каждый день перед школой заходи на осмотр к врачу", - велела мне она. Я была слабой, и часто падала без сил из-за анемии. А в школу идти было далеко. "Если доктор скажет, что можно идти в школу, тогда иди", - сказала мне мать. Одна соседская девочка не отходила от меня ни на шаг и даже ходила со мной в больницу. "Сегодня врач не разрешил идти в школу", - говорила я ей. И врачу я говорила: "Поняла", - а потом мы все равно шли в школу. В такие дни дойти до школы я могла, но на обратном пути непременно падала из-за анемии. За полтора года я больше 10 раз упала без сил.
Впоследствии я родила троих детей. Все родились раньше срока, но благополучно родились. Однако во время первых родов я чуть не умерла из-за большой потери крови. Переливание крови мне не делали. Кажется, я пила препараты для восстановления крови.
【Возвращение потерянной памяти】
Память стала возвращаться ко мне через 58 лет, когда мне было 63 года. Союз потребительских кооперативов Сэйкё каждый год приглашал меня поучаствовать в поминальном ритуале. И в тот год я впервые поехала в Хиросиму и взяла с собой внука. Потом мне нужно было написать отчет для этого Союза, и я вспомнила о светящихся бумажных фонариках, спущенных на воду. А ведь тогда, кажется, мы спускали фонарики на воду? И они поплыли? Я вспомнила, что тогда я была вся в грязи, а береговая скала готова была обрушиться. "Кого же мы поминали теми фонариками?" Я поняла, что когда-то видела эту сцену - плывущие по реке фонарики. "В тот раз береговая насыпь была вся разворочена. Почему?" - так начались вспышки воспоминаний. Я вспомнила: "Ах, мы ведь поминали мальчика Тоёхико, погибшего на том берегу". Тоёхико был моим младшим двоюродным братом, учился в первом классе. В день атомной бомбардировки он пошёл в школу, да так и не вернулся. Через три дня его нашли на берегу. Я вспомнила его и поняла: "Да, мы поминали Тоёхико". "А почему на берегу была такая разруха?" - задумалась я. И разные эпизоды стали всплывать в моей памяти. Я видела множество людей, упавших на мосту и свисавших с него. "Кажется, бабушка плакала. А почему она плакала?" "Мой младший брат Ютака! Ему было так плохо!" - одно за другим вспыхивали воспоминания. Когда я вспоминала все это, слезы лились из моих глаз, и я не могла писать отчет.
【Пусть в будущем не будет рассказов очевидцев】
Воспоминания были такими тяжелыми, что я не хотела ничего рассказывать, не хотела заниматься этим. Настолько тяжело было для меня вспоминать все это. Но я поняла, что должна говорить, чтобы в будущем такие рассказчики не понадобились. Мы должны прекратить войны. Я верю в то, что мы должны освободиться от ядерного оружия, поэтому неуклонно продолжаю говорить. Я хочу, чтобы ядерное оружие исчезло с лица земли, и, как мне ни трудно, я рассказываю. Пусть не будет новых трагедий, а значит и рассказов их очевидцев.
【Обращение к людям】
Давайте начнем с того, что нас окружает. Мать учила меня: "Если что-нибудь случится, надо раскинуть руки, объединиться с теми, кто возьмет тебя за руки, и помогать друг другу". Я так и живу всю жизнь. Наверное, мама сказала эти слова после атомной бомбардировки. "Надо раскинуть руки и объединиться с теми, кто возьмет тебя за руки. Надо помогать друг другу, вместе искать убежища, все делать вместе," - такими были ее слова. Я думаю, может быть, в этих словах суть.
Мы говорим: "Мир, мир," - но смысл этого слова не совсем ясен. Что такое мир? Это и мир в семье, это даже и просто мирная жизнь насекомых. Важна не только человеческая жизнь, но и любая жизнь. Ради сохранения жизни всех живых существ мы должны не допустить войны. Я хочу, чтобы современные молодые люди осознали, какое это счастье - не иметь опыта войны. И так как у них нет такого опыта, хочется, чтобы они верили нашим словам. Я хочу чтобы люди жили в мире, где больше никогда не случится война. Поэтому я продолжаю говорить.
Переводчик - Гутова Екатерина
Редактор - Такахаси Джумпэй
Координатор перевода - NET-GTAS （Network of Translators for the Globalization of the Testimonies of Atomic Bomb Survivors)
|
